Путешествие второе,
в ходе которого Ипполит встречается с новыми людьми и ведет с ними необычные разговоры.

Когда Ипполит был уже на полпути, ему в голову пришла недостойная мысль. А так как пропуск в нирвану был выписан на лицо непременно неопороченное (можно даже сказать – уважаемое), он был вынужден сменить окружающую символику, хотя и очень не хотел делать ничего подобного. Но необходимость была сильнее, и ему пришлось стать Геннадием.

Геннадий летел на распоясанных крыльях, которые он раскидал от себя по разные стороны света, как руки. Бульвар Распай бесстыдно лежал на диагонали «вперед-вниз», слегка отклоняясь влево. Он приближался на паях с оранжево-розовыми облаками, которые, казалось, были подсвечены сзади волшебным фонарем.

По диагонали «снизу-справа» еле-еле двигался поток изложения. Геннадий впал в меланхолию от этого его свойства и захотел вновь привнести свежесть в антураж, раз уж в первый раз получилось так хорошо. Геннадий спустился к потоку и включил миксер.


СУМАСШЕДШЕЕ ДЕЙСТВИЕ ПОТОК СКОРОСТЬ ВЕТЕР ВОДОВОРОТ
ДВИЖЕНИЕ ПО КРУГУ ПО СПИРАЛИ ШИРЕ-ШИРЕ-ШИРЕ-ШИРЕ…

Поток слегка успокоился, выбрав направление, но скорость осталась более высокой, чем была в начале повествования. Геннадий довольно хмыкнул и влетел в окно девятиэтажки. Дверца шкафа зазывно хлопала, зеркало приглашающее улыбался, сверкая начищенными зубами. Геннадий вспомнил о «лучшем виде перегородки» и продекламировал, с удовольствием наблюдая, как вытягивается морда дверного косяка, а телевизор в ужасе закрывает глаза и выключает изображение лица:

Сей вид перегородки шлет любовь
В Алма-Ату, Тибет и иже с нами –
В страну влюбленных, чувственных столбов,
Излишне впечатленных теми снами,
В которых цвет не прошибает лбов,
А отражает счеты с небесами.
И если б мы не знали вовсе слов,
Скорей всего, мы выбрали б их сами.

Ловко увернувшись от челюстей, сомкнувшихся между потолком и полом, он выбежал на лестничную клетку. Ему очень хотелось снова полетать, но при отсутствии окон, это, как известно, невозможно. В общем-то, изложение опять постепенно начало замедляться, но поток остался позади – воздействовать на него Геннадий был теперь не в силах.

В это время в стене площадки появилась дверь, окруженная таинственным светом. На самом деле, это, конечно, был межпространственный коридор между тремя восьмимерными мирами сверхвысокоразвитых существ из эфира и праны; Геннадий, однако, этих вещей не понимал. Он просто шагнул внутрь и оказался в Пределах.

Не успел он толком осмотреться, как его успело осмотреть чудовище по имени Интеграл. Было у него и Тайное имя, но оно потому и было Тайным, что его никто не знал. Даже сам Интеграл.

Чудовище не слишком осторожничало – оно неуклюже подошло к Геннадию (который от испуга стал Николаем), ломая мелкую поросль единиц, четверок и еще неокрепших, без шляпки, семерок, переворачивая пузатые столбы дифференциалов и опрятные клумбы подмножеств.
- Я Интеграл, - сказал Интеграл.
- А я Рутман, - откликнулся Николай.

Они пролезли под минусом непонятно откуда взявшегося знака «корень из минус одного», и вскоре вышли к берегу моря. На пустом песчаном пляже их уже ждал Призрак Растафари:
- Привет. Почему-то здесь никогда не бывает коктейлей, но за этим исключением, Диффузатор – райское местечко.

Друзья переглянулись:
- Диффузор? Это что-то страшно знакомое, - зажмурился Николай, снова ставший Ипполитом.
- Нет-нет, - Интеграл, ставший Белым Цыганом, показал на маленький прямоугольный приборчик, - Диффузор нужен, чтобы перемещаться между мирами. Ну, и еще немного, - для того, чтобы добавлять в звук «вау-вау». А это Диффузатор.
- «Диффузатор» - значит «мир» - отозвался Призрак.
- Вавилон? – Ипполит не очень-то разбирался в подобных вещах, но Солнце в ту ночь стояло в Сатурне.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я всего лишь призрак – вздохнул абориген и машинально взял у Белого коктейль, в котором вместо соломинки торчал косяк, - О нет. Зря вы это сделали.

Друзья не успели ничего ответить, потому что кто-то сказал: «Я тоже хочу!» и сорвал значительную часть этой главы на самокрутку. Последним, что наша парочка успела услышать до следующего путешествия, были слова Призрака Растафари:
- Это не то, о чем думают варвары!

И стало так.