Поэт

I

Он лицемерен, как танковый Корпус Мира.
Но, возводя из объемных, пустых метафор
Плоский пейзаж; даже свет превратив в чернила,
После – имеет права и на свет, как автор.
Впрочем, героям за это он платит на спор
Правом на жизнь и смерть, как Тристану – Готтфрид:
Тот, кто, взглянув в онемевший от страха паспорт,
Видит знакомое имя – в глаза не смотрит.
Он будет счастлив, когда его денег будет
Больше, чем документов, стихов – чем судеб.

II

Он и для образа – вор, кладовщик, бухгалтер:
Голое слово взамен уцененной лиры
Дарит причины поздравить не дух – характер,
Вывалить в кучу факты, украсть у мира
Все, кроме чувств – а их не прочесть глазами,
Ибо, как сказано выше, стихи для света
То, что для нас тупик, возведенный нами
Ради неясных целей судьбы – квартета
Лета, зимы, весны и причины смерти.
Лучше не верить поэту, и все же – верьте.

III

Боль наступает на горло за третьей песней,
Дальше – инерция поезда. Рельсы – в мыле.
Правда, обычно, чем дальше, тем интересней,
Лишь бы слова и связки не подводили.
Лишь бы глаза и ум не боялись чуда:
Сумма углов планеты намного больше
Суммы твоих извилин. Понять, откуда
Взялись трава и море – намного горше,
Нежели быть акцентом, звучаньем, краской,
Паузой в песне жизни, рефреном сказки.